Подпишитесь на рассылку Kit, если вы еще этого не сделали. Мы будем присылать вам два письма в неделю. Все наши предыдущие тексты вы найдете в архиве. А если хотите поделиться этим письмом, просто перешлите его по почте или используйте эту ссылку.

Мы вступаем в переписку с читателями. Вы можете написать редакции или автору конкретного текста. Просто ответьте на письмо или напишите сюда.

Навигация

В письме почти 25 тысяч знаков. На его чтение у вас уйдет около 15 минут. 

В тексте четыре главы. Первая — в ней много дат, имен и событий — очень коротко рассказывает историю ядерного сдерживания. Вторая объясняет, почему ядерное сдерживание — это культурный миф (а в чем-то оно похоже на религиозную веру). Третья показывает, что к ядерной войне может привести даже мелкая техническая ошибка. Наконец, четвертая — о том, как отказаться от атомных бомб навсегда.

Глава 1. Краткая история ядерного сдерживания

В ноябре 1990 года Майкл Кинлан — тогдашний замминистра обороны Великобритании и один из ключевых людей в НАТО — приехал в Москву, чтобы выступить перед советским Генштабом и объяснить, как западные страны видят будущее ядерного оружия. 

Кинлан заявил, что в полный отказ от ядерного вооружения не верит, и предложил рассмотреть «необратимый факт» его наличия в качестве «краеугольного камня для мира, свободного от войны». Ядерная война абсурдна, сказал политик, и именно эта абсурдность — залог того, что ни одна ядерная держава не станет начинать ее ради достижения своих политических целей.

И тем не менее, чтобы оставаться убедительным аргументом, ядерное оружие должно быть всегда готово к использованию. Поэтому для сохранения мира без войн необходимо продолжать модернизировать и укреплять ядерные арсеналы. По сути, эти соображения и есть доктрина ядерного сдерживания, появившаяся на Западе в 40-е годы прошлого века. 

Историю ядерного сдерживания часто воспринимают статично. Якобы две супердержавы — США и СССР — достигли паритета в оружии, и с тех пор это удерживает мир от третьей мировой. Но, как пишет историк Эдвард Томпсон, «никогда не существовало стационарного состояния взаимного сдерживания; вместо этого была непрерывная погоня за преимуществами внутри этого состояния». И если внимательно посмотреть на мировую историю последних десятилетий, становится очевидна справедливость его слов. 

Идея сдерживания агрессора под страхом катастрофического возмездия появилась уже во время первых ядерных разработок. Об этом пишет физик Джозеф Ротблат, который в начале 1940-х участвовал в создании американского ядерного оружия. Происходило это на фоне опасений, что атомная бомба может появиться у гитлеровской Германии. Но, рассказывает Ротблат, весной 1944-го, когда СССР и США были союзниками против немцев, в частном разговоре генерал Лесли Гровс, руководитель американской ядерной программы, проговорился, что «основная цель проекта — подавить русских». 

Антиядерное движение зародилось в западных странах почти сразу после появления ядерного оружия, к концу сороковых, — в том числе усилиями ученых Манхэттенского проекта, то есть самих создателей атомной бомбы. Одним из поводов стало применение США двух атомных бомб в Японии в августе 1945 года, которое шокировало весь мир. В том же году возникла ООН, а в январе 1946-го — ее Комиссия по атомной энергетике, которая сразу выдвинула предложение по уничтожению любого ядерного оружия. 

В том же 1946-м США предложили создать международную организацию, которая следила бы за тем, чтобы страны больше не разрабатывали ядерное оружие, а все его запасы были уничтожены. СССР, напротив, выступал за то, чтобы сначала уничтожить оружие, а затем создать наблюдательную организацию. Кроме того, Штаты призывали запретить Совбезу ООН налагать вето на решения этой организации — СССР же выступал за сохранение права вето. Договориться не удалось. Началась ядерная гонка. 

Несколько лет США были единственными обладателями ядерного оружия, но уже в августе 1949-го оно появилось у СССР, а в 1952-м — у Великобритании.

В 1954 году госсекретарь США Джон Фостер Даллес озвучил идею «массированного возмездия». По сути, это была угроза ответить сокрушающим ядерным ударом в ответ на любое — ядерное или неядерное — нападение СССР на Европу. К началу 1960-х такой ответ действительно стал возможен: и у США, и у Советского Союза появились межконтинентальные ракеты, которые могли доставлять ядерное оружие на тысячи километров. 

В то же время в США опасались, что СССР может внезапным ударом уничтожить американское ядерное оружие и, по сути, выиграть ядерную войну. Тогда новый министр обороны США Роберт Макнамара предложил политику «взаимного гарантированного уничтожения». Согласно ей стране нужно было такое количество ядерных боеголовок и средств их доставки, чтобы гарантированно совершить ответный удар. Так в США и СССР появилась ядерная триада: бомбы стали размещать одновременно на самолетах-бомбардировщиках, наземных пусковых установках и подводных лодках. Теперь никто из противников не мог первым ударом уничтожить сразу все запасы ядерного оружия другого. В СССР даже разработали полуавтоматическую систему реагирования, гарантирующую ответный удар в случае уничтожения своего политического и военного руководства. 

В 1961-м ядерное оружие появилось у Франции, в 1964-м — у Китая: оба государства оправдывались необходимостью самозащиты. Между двумя этими событиями, в 1962-м, случился Карибский кризис — один из крупнейших ядерных кризисов в истории, в ходе которого СССР и США оказались на грани ядерной войны. К концу 1960-х оружие получил Израиль, который до сих пор официально это не признал. А в 1974-м оно появилось и у Индии. 

К началу 1970-х СССР и США достигли ядерного паритета, началась «разрядка»: напряженность в отношениях двух стран спала. В это десятилетие Москва и Вашингтон подписали договоры ОСВ-I (об ограничении стратегических вооружений) и ОСВ-II, замораживающие их ядерные арсеналы, и вступил в силу Договор о нераспространении ядерного оружия, к которому присоединились почти все страны мира. 

В 1970-е и 1980-е антиядерные движения по всему миру стали сильны как никогда: масштабные протесты проходили в США, Великобритании, Новой Зеландии, Японии и ФРГ. Протестующих не услышали: в 1979-м, с вторжением СССР в Афганистан, «разрядка» свернулась, а в ответ американский президент Джимми Картер начал политику «противовеса» — он хотел выиграть в ядерной войне. 

С приходом к власти Рональда Рейгана эту политику сменила еще более безумная Стратегическая оборонная инициатива, в рамках которой США хотели разработать космическую защиту от советских ракет, — ее окрестили «звездными войнами». Стратегия могла сделать весь ядерный арсенал СССР бессмысленным, поэтому в Союзе ее восприняли как акт агрессии.

Тем не менее с приходом к власти в СССР Михаила Горбачева в 1985-м ситуация изменилась. Уже спустя год на американско-советском саммите в Рейкьявике Горбачев и Рейган неожиданно для всех почти договорились о полном отказе от ядерного оружия в течение ближайших десяти лет. Однако Рейган не хотел приостанавливать разработку космического оружия — и полного отказа от ядерных вооружений все-таки не случилось, а сама «звездная» программа просуществовала до 1993 года. Впрочем, уже в 1987-м СССР и США подписали первый договор, который привел к сокращению ядерного оружия. Стороны обещали отказаться от ракет малой и средней дальности, и за три следующие года действительно уничтожили почти 2700 ракетных комплексов.

В 2009 году тогдашний американский президент Барак Обама вновь предложил двигаться к миру без ядерного оружия и пообещал, что США станут лидером на этом пути. На той волне Россия и США подписали СНВ-III (о сокращении стратегических наступательных вооружений), в очередной раз сокративший арсеналы ядерного оружия. В 2013-м Обама предложил очередной раунд разоружения, но Владимир Путин на него не пошел. А через год Россия аннексировала Крым, что привело к заморозке переговоров по разоружению и новому витку наращивания оружия во всех странах мира. Несмотря на это, в феврале 2021-го США и Россия продлили договор СНВ-III на пять лет. Спустя год Россия начала полномасштабное вторжение в Украину.

На этом фоне в 2022 году шесть из девяти ядерных держав увеличили свои ядерные арсеналы. Незначительно сократили его только США, которые, впрочем, совместно с Россией владеют около 90% мирового ядерного оружия. Причем примерно одна десятая ядерных боеголовок в Штатах поставлена на так называемую hair-trigger alert — высокую степень готовности, — позволяющую запустить их в течение десяти минут. 

Стокгольмский международный институт по изучению мира в отчете за 2022 год пришел к выводу, что в ближайшее десятилетие ядерный арсенал в мире почти гарантированно увеличится. Согласно документу все девять ядерных держав модернизируют ядерное оружие и способы его доставки. 

Так полный отказ от ядерного оружия окончательно стал напоминать несбыточную мечту. 

Глава 2. Почему ядерное сдерживание не работает

Итак, сторонники атомной бомбы утверждают, что именно она — пусть и таким извращенным способом — удерживает стабильность и «длинный мир», то есть ситуацию, при которой с 1945 года сверхдержавы не воюют друг с другом (по крайней мере напрямую). 

Но как химическое оружие не предотвратило Вторую мировую, так ядерное не остановило корейскую войну или вторжение США во Вьетнам, а также войну в Югославии. Не удержало оно и советские войска от вторжения в Венгрию, Чехословакию и Афганистан. Не остановило Египет и Сирию, которые в 1973 году применили силу против Израиля, зная о возможности ядерного ответа. 

Не помешало ядерное оружие и вторжению Аргентины на Фолклендские острова в 1982-м против ядерной Великобритании. А также не предотвратило атаку на Израиль со стороны Ирака в 1991-м и попытку ядерного Пакистана отобрать у ядерной Индии округ Каргилл в 1999 году. Наконец, ядерное сдерживание не сдержало войны в Чечне и Грузии, войну в Сирии, аннексию Крыма Россией в 2014-м и полномасштабное вторжение в Украину в 2022-м. 

Есть мнение, что применение ядерных бомб в Японии остановило Вторую мировую войну, но некоторые историки предполагают, что разбомбленная на 80% Япония капитулировала бы и без него. 

Можно возразить, что зато ядерное сдерживание предотвратило войну между США и СССР, а это уже немало. Однако и тут все не так просто. Карибский кризис наглядно показал, как взаимные угрозы Хрущева и Кеннеди привели именно к той конфронтации, которой оба лидера так пытались избежать. Из-за плохой коммуникации между государствами и личных целей лидеров действия по самозащите зачастую воспринимались сторонами как агрессия. Об этом пишут политологи Дженис Стайн и Ричард Лебоу, анализируя роль ядерного вооружения в холодной войне. На каждом витке ядерного сдерживания действия ядерных держав были не стабилизирующими, а ровно наоборот — провоцирующими, считают ученые.

Одним словом, ядерная война может случиться, пока существует ядерное оружие. Историк Эдвард Томпсон пишет: «Иногда сдерживание (любое) работало какое-то время, а иногда нет, но всегда в конце концов проваливалось». 

В общем, прямая связь между ядерным сдерживанием и «длинным миром» на самом деле отсутствует, однако государства продолжают верить в доктрину. Как писал политолог Патрик Морган еще в 1984 году, у нуклеаризма (психологической, политической и военной зависимости современного мира от ядерного оружия) есть все черты так называемого культурного мифа — то есть истории без авторства, максимально общо объясняющей положение вещей в мире и место людей в нем. 

Миф о ядерном сдерживании убедителен. У него есть историческая основа (необходимость сдерживать сначала Германию, потом СССР), и он объясняет активное накопление государствами оружия массового поражения моральной целью — выживанием человечества. Нуклеаризм выполняет важнейшую психологическую функцию — убеждает людей, что они защищены и могут быть спокойны. В результате миф о ядерном сдерживании магически преображает орудие смерти в жизнеутверждающую силу. 

Идея о ядерном сдерживании подкрепляется не научными данными, а верой в нее, соглашается американский политолог Джеймс Стегенга. Он описывает ядерное сдерживание как идеологию, лежащую в основе всей оборонной политики США, и перечисляет ее характерные признаки. Она детально разработана и изложена; построена на стремлении к высокой цели, то есть сохранению мира на земле; обращается к эмоциям, догматична и в конечном счете собирает вокруг себя «братство верующих». 

Кроме того, еще в 1984 году американский политолог Кеннет Робертс указал на целый ряд парадоксов, заложенных в идее доктрины. И главный — само существование и возможность применения ядерного оружия подрывают его «сдерживающий» смысл. Ведь если оружие применяется, писал Робертс, это противоречит целям сдерживания — никогда его не применять. В то же время, чтобы сдерживание выглядело убедительно, стороны действительно должны быть готовы ударить друг по другу атомной бомбой. 

Отмечает Робертс и другие парадоксы. Например, идея сдерживания требует рационального лидера, который отказывается от эскалации конфликта под угрозой ядерной войны. И в то же время в случае необходимости он без всяких сомнений должен применить ядерное оружие — убивая таким образом миллионы людей. Вряд ли лидера, готового на такое, можно назвать рациональным. 

Американский философ Джонатан Галлоуэй приводит еще несколько парадоксов логики сдерживания. Во-первых, две (или более) стороны, взаимно сдерживающие друг друга, — это, с одной стороны, противники, а с другой — партнеры в причудливой игре. Чтобы сохранять баланс, они должны придерживаться правил, то есть соперничество требует кооперации, отказ от которой рушит всю схему. 

Во-вторых, чтобы убедительно напугать противника, приходится угрожать чем-то не просто страшным, а фатальным для вас обоих — готовностью к взаимному суициду. В-третьих, чтобы сохранять баланс, каждый из противников должен знать позицию другого, но веса противостоянию придает размытость и двусмысленность их взаимных обещаний. В-четвертых, ядерное сдерживание требует рациональных игроков, но также необходима определенная доля безумия или намек на иррациональность. 

Британский ученый и историк Лоуренс Фридман дает ядерному сдерживанию точное описание. Это, пишет он, «тяжелый пример теории международных отношений, замаскированной под науку: слишком много переменных, слишком мало реальных кейсов». Доктрина, считает Фридман, практически не предлагает четких последовательных действий в конкретных ситуациях. 

И действительно, в реальности сдерживание реализуется не менее противоречиво, чем в теории. Политолог Майкл Макгвайр называет несколько его сугубо практических недостатков. Первый — вместо изучения политической психологии и реальных намерений противника американские и британские стратеги построили сдерживание СССР на абстракциях: математике и теории игр. Второй — версии о намерениях Советского Союза брались фактически из воздуха. Третий — сам тон идеологии сдерживания превратил доктрину из оборонительной в агрессивную, а это постоянно подогревает образ другого как открытого врага.

Наконец, идеология ядерного сдерживания всегда подразумевает возможность внешней агрессии и заставляет фокусироваться на ней, хотя реальной угрозы может и не быть. Так, наращивание ядерного арсенала в США в 1970-е было вызвано страхом, что СССР первым нанесет удар, пишет американский политолог Майкл Макгвайр. Но эта идея возникла в кругах сторонников агрессивного милитаризма, и у нее не было реальных подтверждений. В итоге, пишет Макгвайр, сама стратегия ядерного сдерживания стала главной причиной нестабильности и кризисов холодной войны. 

Глава 3. Почему к ядерной войне может привести даже случайная ошибка 

Уже во времена холодной войны государства понимали, что ядерный апокалипсис может случиться не только из-за того, что одно государство решило ударить по другому атомной бомбой. К катастрофе способно привести что угодно: например, взаимное недопонимание или напряжение, а также банальная техническая ошибка.

Совсем очевидно это стало во время Карибского кризиса. Как пишет американский ученый Майкл Коэн, изучавший психологию ядерных кризисов, обострение 1962-го настолько напугало Хрущева и Кеннеди, что в итоге заставило отказаться от ядерной риторики. 

Чем больше ядерного оружия в мире и чем в большей готовности оно находится, тем выше шансы ошибки или случайности. И за последние 70 лет непоправимое могло случиться десятки раз. Почти после каждого из них государства скрывали детали, объем возможного или реально нанесенного вреда. Взять хотя бы взрыв межконтинентальной ракеты Titan II в Арканзасе в 1980 году — из-за того, что в пусковую шахту упала насадка гаечного ключа и пробила топливный бак ракеты. 

Другой пример — катастрофа в небе над Северной Каролиной в 1961-м, когда американский бомбардировщик разрушился в воздухе и сбросил на парашюте бомбу, которая не взорвалась только потому, что сработал единственный из четырех предохранителей. Мощность бомбы была в 260 раз выше, чем у той, что разрушила Хиросиму. 

А в 1983-м в подмосковном Серпухове произошло ложное срабатывание советской системы предупреждения. Из-за засветки датчиков советского спутника компьютеры в командном пункте Серпухов-15 получили ложный сигнал о запуске американцами ядерных ракет. В тот раз ядерная война не началась благодаря подполковнику Станиславу Петрову: система зафиксировала запуск только с одной ракетной базы, но, если бы США и правда хотели напасть, они бы этим не ограничились, решил Петров — и доложил руководству, что компьютер, судя по всему, дал сбой. Подполковника тогда не только не поощрили, но даже сделали выговор за незаполненный боевой журнал. Лишь спустя десятилетия его история стала сюжетом для статей в крупнейших мировых медиа, книг и фильмов.

Ядерные системы вовсе не безупречно безопасны, соглашается профессор политологии Скотт Саган, который в книге «Пределы безопасности» проанализировал рассекреченные советские и американские документы о ядерных кризисах и интервью с сотрудниками атомных объектов. Работа ядерных систем нередко сопряжена с непредсказуемыми компьютерными и человеческими ошибками. Например, в 1962 году на забор авиабазы в Миннесоте забрался медведь. Этим он активировал сигнализацию, которая по ошибке запустила другую — о якобы приближении советских ракет, и в воздух мгновенно подняли ядерные бомбардировщики. 

Саган пишет и о случайных залетах бомбардировщиков на чужую территорию, и об отсвете солнца от арктического льда, который радары приняли за ядерную атаку, и о неправильной интерпретации предупреждений автоматических систем. В конце концов, ошибки и сбои неизбежны даже в самых сложных технологических системах. 

Ядерная зима, стертые с лица земли города и смерти сотен миллионов людей — это, конечно, худший из сценариев, который может осуществиться в том числе из-за банальной ошибки. Но даже если всего этого никогда не случится, у ядерного оружия есть куда менее заметный, но уже реальный разрушительный эффект: недоверие, враждебность и угрозы стали частью международных отношений во многом под влиянием доктрины ядерного сдерживания, считает философ Джонатан Галлоуэй.

А политолог Патрик Морган описывает разъедающее воздействие доктрины сдерживания на демократические институты в США. Чрезмерная сосредоточенность на внешней угрозе (и неважно, насколько она реальна) неизбежно ведет к милитаризации государства и общества — это как нигде можно наблюдать и в сегодняшней России. Как только страны попадают в цепочку взаимного подозрения, из нее очень сложно выбраться, напряжение только накапливается. 

В конечном счете ядерное сдерживание сегодня — один из столпов так называемой политики реализма. Согласно ей мир состоит из государств одинаково враждебных друг другу и соперничающих за влияние. Это мир, в котором для достижения своих целей допустимо применить силу. 

Глава 4. Как отказаться от ядерной бомбы

Исследовательница Кэрол Кон рассказывает, как физик, работавший над стратегиями ответного ядерного удара, на одном из совещаний вслух ужаснулся, что его коллеги спокойно обсуждали потенциальную гибель 30 миллионов человек. Потом этот человек вспоминал, что мгновенно «почувствовал себя женщиной» и больше не решался возражать публично. 

Вопрос гендера только в последние двадцать лет начинает серьезно проникать в исследования международных отношений, милитаризма и войн. Однако уже существует целый корпус исследований, установивших связь между патриархатной маскулинностью и милитаризмом, рискованным и безответственным поведением, а также развязыванием войн. 

⇲ О том, как патриархальная культура заставляет мужчин развязывать войны, Kit подробно рассказывал здесь.

Как сказал ультраправый индийский политик Баласахеб Теккерей после тестирования Индией атомной бомбы, ядерное оружие позволяет стране «не чувствовать себя евнухом». Именно то, что агрессивное вооружение считается признаком силы, а разоружение — признаком слабости, — одна из главных причин, почему даже в лучшие времена переговоры об отказе от ядерного оружия шли так тяжело. 

Другой важный вопрос — а что же все-таки такое безопасность. Сегодня Россия ведет войну в Украине в том числе под предлогом самозащиты. В политическом реализме безопасность понимается как цель, которая достигается высокими заборами и вооружением до зубов. Но это классическое маскулинное представление. А в феминистской теории международных отношений безопасность — это процесс отношений между странами и людьми в мире, где все связаны друг с другом. 

Это понимал даже Михаил Горбачев, который в одном из интервью сказал, что существуют две концепции обеспечения безопасности: «Одна — за счет военно-технических средств, их наращивания и совершенствования, другая — за счет сокращения вооружений и разоружения». И то, что сейчас конкретные люди с откровенно параноидальными понятиями о мире решают, что для людей угроза, а что нет, — само по себе катастрофа. То, что эти люди управляют ядерным оружием, об использовании которого никто не собирается советоваться с обществом, — тоже катастрофа. Даже младших офицеров с допуском к ядерным объектам регулярно проверяют на психическую вменяемость. Но вменяемость руководства страны — это почему-то не предмет обсуждения. 

Путь к полному запрету на хранение, распространение и использование ядерного вооружения долгий. Препятствует этому не только та самая политика реализма, атмосфера всеобщего недоверия и гордыня лидеров-мужчин, но и экономические интересы. Ведь модернизация атомного вооружения, снова запущенная сегодня почти во всех ядерных странах, — источник колоссальных доходов для частных или квазичастных военных компаний, которые как могут лоббируют еще более глубокий уход в нуклеаризм. 

Но пути к разоружению уже существуют. Все ядерные ракеты должны быть сняты с повышенной готовности. Страны должны официально принять политику отказа от первого удара (пока ее внятно придерживаются только Китай и Индия). Ядерные страны должны подписать и ратифицировать договор о запрете ядерных испытаний и договор о запрете производства расщепляемых материалов, то есть начинки для атомных бомб. Россия и США должны радикально сократить количество ядерных боеголовок и создать межнациональную антиядерную институцию — подобную агентству, которое в 1991-м запустили Аргентина и Бразилия. 

Затем должно начаться сокращение боеголовок остальных семи стран — обладательниц ядерного оружия. Наконец, нужен международный запрет на повторную разработку ядерного оружия разоружившимися странами. Здесь может быть полезен опыт тех, кто добровольно от него отказался, как Южная Африка в 1989-м, а также государств, у которых давно есть ресурсы и научная база, чтобы запустить ядерные проекты, но они этого не делают. Таких сегодня около тридцати: это, например, Германия, Япония, Канада и Австралия. 

Ядерные боеголовки можно перерабатывать. У России и США даже есть подобный успешный пример: на протяжении 18 лет с 1995 года оружейный уран из российских боеголовок превращали в топливо для американских АЭС. А один из компромиссных планов на пути к разоружению, который предлагали еще в 1950-е, — это сокращение ядерного арсенала и передача его под управление ООН. 

Впрочем, специалист по ядерному контртерроризму Даллас Бойд вообще считает, что перед ядерным разоружением должно произойти и сокращение остальных видов оружия. Да, всех. Он, к слову, ссылается на Горбачева — тот заявлял, что современному миру необходима полная демилитаризация международных отношений. 

><{{{.______)

Вероятно, главный шаг на пути к ядерному разоружению — это уничтожение самой идеологии нуклеаризма. Историк антиядерного движения Лоуренс Уитнер написал книгу о том, как именно гражданские активисты на протяжении многих десятилетий дискредитировали образ бомбы в общественном сознании и влияли на политические решения. Он уверен: на самом деле именно масштабное антиядерное движение, а не ядерное сдерживание откладывало и до сих пор откладывает ядерную войну.